Грон. Трилогия - Страница 115

115

Грон подъехал к долине перед рассветом. Костры степняков уже погасли, но склоны были покрыты сплошным черным ковром степных шатров. Он некоторое время рассматривал открывшуюся картину, цепким взглядом замечая и откладывая в памяти все, что представляло хоть малейший интерес, потом подал коня назад и двинул вдоль гребня. Спустя полчаса неторопливой трусцы Хитрый Упрямец вдруг прянул ушами и, еле слышно всхрапнув, остановился. Грон соскочил с коня и, взяв арбалет на изготовку, скользнул к валуну на самом гребне. Осторожно выглянув из-за камня, он увидел в небольшой лощинке потухший костер и троих степняков, сладко дремавших, завернувшись в косматые плащи, чем-то напоминающие кавказские бурки. Грон внимательно оглядел окрестности, отложил арбалет и достал из заплечного колчана два болта. Степняки спали слишком безмятежно — рядом явно был часовой. Вряд ли бы они расслабились под боком у Дивизии. За последние пару лет «ночные кошки» сумели внушить к себе достаточно уважения. К тому же довольно странно, что эти трое вздумали заночевать не в стойбище своего клана. Значит, им по какой-то причине тоже необходима скрытность. Это было интересно. Грон еще раз окинул взглядом лощинку. Вроде чуть левее, у двух сосен, вздымающих свои вершины несколько выше неровного купола леса, маячит что-то непонятное. Грон пригляделся. Нет, неясно, ну что ж, воспользуемся советом Наполеона: ввязаться в бой, а там посмотрим. Он отодвинулся за камень, воткнул в землю болты, потом укрыл их плащом так, чтобы это ничуть не напоминало что-то естественное, и плавно скользнул в сторону. Когда между ним и камнем образовалось расстояние шагов в двадцать — тридцать, Грон приподнялся, вытащил из колчана еще четыре болта и воткнул в землю перед собой, опустился на колено и вскинул сдвоенный арбалет, который только начали производить мастерские Дивизии. Звонко хлопнула тетива, Грон нажал на второй спуск, потом резко развернул арбалет стременем вниз и, зацепив крюком тетиву первого лука, двумя движениями рычага взвел первую тетиву. Арбалет хлопнул третий раз. Третий из степняков, который, недоуменно озираясь спросонья, сел у потухшего костра, захрипел и, вцепившись руками в торчащий из груди арбалетный болт, повалился на спину. Грон быстро натянул обе тетивы, упал на землю и уже лежа воткнул под зажимы новые болты. Несколько мгновений ничего не происходило, потом от того места у двух сосен, которое сразу показалось Грону подозрительным, послышался гортанный крик, в котором звучали вопросительные ноты. Несколько мгновений стояла тишина, затем раздался лошадиный топот, и от стены леса отделился сгусток темноты, который быстро обретал очертания. Всадник подскакал к лежащим телам, и в следующее мгновение в руках у него появился лук, и он бешено закрутил коня, яростно высматривая врага. И тут же три стрелы, одна за другой, пробили плащ, оставленный Гроном. Грон повернул голову и, наклонившись к самой земле, чтобы нельзя было точно установить, откуда пришел звук, издал глухой стон. Степняк радостно вскрикнул и послал коня в сторону камня. Грон тем временем вскинул арбалет и напряженно уставился на лес возле двух сосен. Его внимание было вознаграждено. В темноте что-то шевельнулось. Грон, не дожидаясь, пока цель станет более отчетливой, спустил тетиву, и тут же резко повернулся, чтобы выстрелить по всаднику, до которого оставалось не более сорока шагов. Тот, услышав хлопок тетивы, резко развернулся и вскинул лук, но выстрелить уже не успел. Арбалетный болт вошел в переносье, навылет пробил череп и, выйдя из затылка, сдернул труп с седла. Однако Грон этого не видел. Еще при первом выстреле он свистнул Хитрому Упрямцу и сейчас уже подбегал к коню. Когда на спине оказалась привычная тяжесть, Хитрый Упрямец тут же пустил с места в карьер — человек, оседлавший его, должен быть достоин такой чести. А если он не может удержаться, то это его проблемы.

Пятый, тот, кого Грон подстрелил у двух сосен, был еще жив. Это был совсем молодой парнишка. Болт пробил ему грудь, чудом не задев сердца, но легкое было разовано, поэтому, когда Грон подлетел к нему и, соскочив с коня, повернул к себе свесившуюся на грудь голову степняка, у того на губах уже лопались кровавые пузыри. Если Грон хотел что-то узнать — следовало поторопиться. Он на мгновение задумался. Обычный метод быстрого получения сведений сейчас не годился, парня и так корежило от боли при каждом вздохе. Грон наклонился к самому лицу степняка и произнес:

— Я — Грон.

Глаза юнца широко распахнулись, и он прошептал что-то вроде:

— Враг Степи! — Но в следующее мгновение у него из горла хлынула кровь, и он обмяк.

Грон опустил парня на землю, выпрямился. Что ж, нельзя было сказать, что он ничего не узнал. Если даже рядовой степняк знал, кто такой Грон, и именовал его Враг Степи, значит, этот набег явно имел некий ритуально-религиозный оттенок. Что подтверждало подозрения, зародившиеся из целой цепочки несоответствий: степь пошла в набег по выжженной солнцем траве, Большая орда собралась необычайно быстро, еще в начале лета о ней никто и слыхом не слыхивал, к тому же он не мог припомнить ни одного хана, который даже номинально мог бы претендовать на роль объединяющего лидера… А теперь еще и Враг Степи, причем каждое слово с большой буквы. То есть все это очень напоминало использование некой технологии манипуляции массовым сознанием, которой в этом мире обладал только Орден. Грон двинулся обратно к кострищу. Следовало попытаться получить ответ еще на один вопрос: что пятеро степняков делали здесь, в стороне от основного стойбища?

115