Грон. Трилогия - Страница 189

189

— Ну что, уважаемый Амар Турин, Угром мне говорил, что очень по тебе соскучился, не желаешь ли навестить старого знакомого? — Грон с интересом смотрел на торговца. Он думал, что бояться сильнее, чем это делал Амар Турин, когда вошел в кабинет, нельзя. Но сейчас он понял, что был не прав. Тот будто стал ниже ростом, а нижняя челюсть отвисла и стала дрожать отдельно от всего тела. Грон некоторое время любовался этим зрелищем, а потом возвысил голос: — Ну, чего молчишь?

— А-ва-ва-ва-а-а-а.

— Я не понимаю.

Торговец рухнул на колени и, ревя, пополз к Грону. Тот почувствовал, что больше не может терпеть, и захохотал. Торговец от громкого голоса вздрогнул и без чувств рухнул на полпути. Грон вскочил с кресла и, утирая выступившие слезы, вышел из комнаты. Встретив внизу Гамгора, он перевел дух:

— Нет, не могу. Даже если бы и захотел, на такого слизняка рука не поднимется. — Потом вдруг посерьезнел: — Что-то много смеюсь. У нас считалось, что это плохая примета. — И вздохнул — Пора домой, старина. После рождения Югора это первая зима, которую я провожу вдали от семьи.

На следующее утро флот вышел в море. Спустя сутки Грон приказал развернуться в ордер «Сеть». Погода позволяла, а рудник в степи, обогатительная фабрика и завод в Урочище бродячих духов явно требовали новых рабов.

За следующую луну они трижды попадали в жестокий шторм, но то ли экипажи стали опытнее, то ли боги были на их стороне, на этот раз не потеряли ни одного корабля. Наконец они обогнули Горгос и вышли к берегам Элитии. Когда они проходили мимо Сомроя, Грону вдруг нестерпимо захотелось пристать к берегу и верхом отправиться в столицу, но он сдержал этот, как ему казалось, несвоевременный порыв, и флот прошел дальше. Через день боковой дозор доложил, что заметил отряд из нескольких десятков триер, на полной скорости уходящих в сторону Горгоса, но погода снова разыгралась, и посланные вдогонку униремы вернулись ни с чем. Грон несколько встревожился от того, что горгосцы снова рыскали у побережья Элитии, да еще столь большим отрядом, но, в конце концов, это было уже не важно. Их время кончилось. Будущей весной будет меньше проблем с рабами для рудника. А пока — зима не лучшее время для плавания. И потому, когда они достигли траверза Зубьев дракона, в середине строя болталось только пять лоханок всего с полутысячей пленников на борту. Наконец, когда впереди показались башни Герлена, все, в том числе и Грон, облегченно вздохнули. Поход успешно завершился. Они вернулись домой. И кто мог бы предположить, какая им уготована встреча.

Слуй стоял у окна и смотрел на вход в бухту. Корабли уже свернули паруса и шли на веслах. Тяжелые, мощные тела дирем, разрезавших волны хищным зубом тарана, резко контрастировали с легкими, верткими униремами, буквально танцевавшими на крутых волнах зимнего моря. Редкие корабли выходили в море в это время года. И еще не один флот не совершал зимой даже прибрежного похода. Но, как говорится в поговорке, которую любили повторять в Корпусе, все когда-нибудь происходит в первый раз. Снизу раздался отчаянный вопль, и потянуло паленым мясом. Слуй нахмурился. Он совсем не одобрял то, чем сейчас занимался Яг, но он принес ему клятву верности и собирался держать ее до конца. К тому же, раз уж они стали врагами такого страшного человека, как командор, было уже не до сантиментов. У них было не так много шансов на выигрыш, и не стоило пренебрегать ни одной возможностью добыть лишнюю крупицу информации. В конце концов, кто, как не сам Грон, научил их, что информация — самое сильное оружие, какое может получить человек. А у этого Сайторна явно были с Гроном какие-то тайные дела. И дернули его боги в столь неподходящее время завернуть в Герлен.

За спиной послышались шаги. Слуй обернулся. Это был Посланец. Слуй недовольно оглядел его. За три с лишним луны тот так и не научился носить форму. Она висела на нем мешком. Но его глаза сверкали каким-то горячечным возбуждением. Посланец вытянул шею и заглянул в окно. Когда он увидел корабли, уже вошедшие в бухту, его глаза вспыхнули еще ярче, а во взгляде проявилась какая-то причудливая смесь ненависти и торжества.

— Он уже здесь.

Слуй, протянув руку, поднял арбалет:

— Я думаю, у тебя будет возможность сделать только один выстрел.

Это было сказано уже не раз.

— Мне будет достаточно, — сказал Посланец.

Слуй, с непроницаемым лицом и презрительной усмешкой в душе, указал Посланцу на проем двери, ведущей на гребень стены.

— По этой стене ты пройдешь к маяковой башне, поднимешься на площадку и будешь ждать. Его дирема пристанет к центральному пирсу. Настил пирса у самого берега разобран, а через Дыру переброшены мостки, по которым можно пройти только в одиночку. Когда он ступит на мостки, то будет открыт. Ты выстрелишь именно в этот момент. И помни: у тебя будет только один выстрел. После него тебя тут же снимут арбалетчики флагманской диремы. Так что не промахнись. Тот осклабился:

— Не беспокойся. Слишком долго Хранитель Закона ждал этого мгновения, чтобы я мог его подвести.

Посланец рывком вскинул арбалет на плечо, и, торжественно кивнув, даже скорее поклонившись Слую, повернулся и шагнул к двери. Слуй проводил его взглядом и снова повернулся к окну. Корабли уже швартовались. С «Росомахи» перебросили трап. Слуй вдруг почувствовал какую-то пустоту. Он любил своего командира и господина, но, если быть честным, Грон — это… Грон. Яг, несомненно, станет великим государем и приведет Корпус к власти над миром, но, несмотря на всю свою преданность, Слуй твердо знал, что Яг будет лишь слабой тенью Грона. И знал, что это знает и сам Яг. Лейтенант вздохнул. Что ж, уже поздно жалеть о чем-то. Снизу, от пыточных камер, послышался грохот захлопнувшейся двери, а потом рев Яга:

189