Грон. Трилогия - Страница 208

208

Лграна надула губки, потом поднялась и, сняв шаль, обмотанную вокруг пояса, прикрыла свою роскошную грудь, почти вывалившуюся сквозь разрезы, сделанные его ножами по бокам лифа. Дырка в юбке была почти не видна. Прижавшись к бедру Грона, Лграна жарко зашептала ему на ухо:

— К полуночи приходи к прошлогодним стогам на границе поместья. — И, куснув его за ухо, двинулась к своей корзине призывно виляя бедрами.

Утром, когда Лграна, шатаясь, поднялась с истерзанного соломенного ложа и, сгребя в охапку платье, как была нагишом побрела в сторону поместья, Грон, морщась от боли во всем теле, осторожно оделся и, аккуратно и широко переставляя ноги, двинулся к фургонам. Следовало обдумать все, что ему рассказала Лграна в перерывах между основным занятием сегодняшней ночи. А главное, надо было сказать Самою, чтобы упаковывался. Потому как пора было отправляться дальше. После сегодняшней ночи Грон понял, что еще одну такую он не выдержит.

Сграр они покинули спустя пол-луны. Все это время Грон провел, напряженно обдумывая не только дальнейший маршрут, но и пути отхода. Лграна не подвела. Она знала все и обо всех. Вообще Грон был даже слегка испуган столь крупной удачей, что обрушилась на него в тот день, вернее, ночь. То, что он думал устанавливать постепенно, переходя от одного источника к другому, двигаясь к цели шаг за шагом, он вдруг получил будто на серебряном блюдечке. Лграна за свою бурную жизнь прошла путь по многим убежищам Ордена, часто прокладывая его не столько своим поварским умением, сколько умением другого рода. Так она добралась до главного храма Магр. Ее частенько приглашал в свои палаты даже сам Верховный жрец Вграр. Впрочем, не так часто, как ей хотелось бы, да и силенок у него для нее явно было маловато. Он вообще предпочитал большую часть их тратить на удовлетворение своих честолюбивых амбиций, а не на удовлетворение собственной похоти. Однако на менее ненасытную махрушку, чем была у Лграны, его хватило бы с лихвой. А Лгране было мало, и она добирала где могла. Узнав об этом, Верховный жрец, довольно высоко ставивший свои мужские достоинства, был оскорблен в лучших чувствах. Вследствие чего Лграна, до того с каждым перемещением постоянно приближавшаяся к столице, в два счета оказалась в начале пути. Правда, гораздо южнее того места, откуда начала. Все это Лграна сообщила ему, конечно, не напрямую. Просто в перерывах между скачками она начинала вспоминать своих мужиков, а Грон, умело поддакивая и вставляя даже не вопросы, а восклицания по поводу того, что там, наверно, холодно, а там душно, и как это можно в пещерах жить, и разве можно такие домины из камня построить, они ж, наверно, обрушатся, и тому подобные, заставлял ее достаточно подробно описывать все места, в которых она побывала, и их обитателей. И, естественно, их мужские достоинства. Хотя это она описывала исключительно по собственной инициативе, оценивая их, надо сказать, чрезвычайно низко. Но главное он узнал под утро. Лграна как раз обрабатывала его языком. Грон задал вроде бы ничего не значащий, но подготавливающий почву для следующего вопрос — как страшно, наверно, в подземельях главного храма и какие несчастные пленники, что туда попали. Лграна, оторвавшись от своей соски, фыркнула:

— Кому как, сладкий мой. Перед самым моим отъездом туда приволокли одну фифочку, причем с детишками. Так ты представь себе, ей даже кровать и стол в подземелье спустили. Свитки из вивлиофики таскают. Кормят, что твою матрону. Так что нечего таких жалеть. — И она снова занялась любимым делом, а Грон едва сдержался, чтобы не отшвырнуть ее, не припустить к фургонам и не рвануть прямо в столицу. Но, конечно, не сделал ничего такого.

И вот сейчас он напряженно размышлял над тем, как все лучше устроить. Пути отхода были предусмотрены. Тамор со своим кораблем регулярно курсировал между Аккумом и Нграмком, возя кожи, необработанную шерсть и постоянно мелькая на глазах у портовых стражников и чиновников. А в столице группа акробатов кочевала по пяти столичным базарам, лишь иногда отлучаясь в городки, расположенные не дальше чем в трех днях пути. Она была сформирована из двух десятков людей, которых они подготовили с Ягом. Но выходить на связь с ними нужно было осторожно — глупее, чем оказаться опознанным и схваченным в самом сердце Горгоса, придумать было нельзя. Наконец, когда они уже были готовы покинуть Сграр, Грон пришел к Самою:

— Куда думаешь отправляться дальше, Самой?

Тот моментом испугался и, втянув голову в плечи, забормотал:

— Но… Господин… Акробаты… Труппа… Мы обычно… Грон вздохнул и сказал прямо:

— Мне нужно в столицу. — И, подождав минуту в надежде, что Самой придет в себя, но так и не дождавшись, жестко закончил: — И побыстрее.

И вот уже вторую четверть два фургона тащились на север. Грону хотелось вскочить на коня и преодолеть это расстояние за одну четверть, но делать этого было нельзя. Его остановили бы на первой же заставе, которые попадались здесь каждые двадцать миль. А прорываться к главному храму, оставляя за собой хвост разгромленных застав, было все равно что выйти на главный базар столицы и заорать:

— Я — Грон, командор Корпуса!

Вернее, орать на базаре было безопаснее. Могли не поверить Поэтому иной альтернативы, чем такое неторопливое продвижение к цели, не было. Но при этом возникала другая опасность. Полученная им информация могла устареть, Толлу с детьми могли перевести в другое место. Посему Грон мучился неизвестностью и клял Горгос с его дурацкими порядками. Правда, про себя.

208